Нана Геташвили: «Творчество – это свобода и способность любить»
Архитектор на пике популярности, Нана сегодня в центре общественного внимания. Она не только создает фантастически прекрасные проекты, но снимает фильмы, пишет книги, придумывает ювелирные украшения. О творческих планах, о жизни, архитектуре и кино с Наной беседовала главный редактор «ДИ» Екатерина Конева.
— Сегодня Вы являетесь публичным человеком: для кого-то примером или наоборот — объектом для зависти. По образованию Вы архитектор и, более того, как мне кажется, «отличник по жизни». Как вы пришли к тому, что из «просто архитектора» стали продюсером, писателем и при этом успели еще и закончить институт по специальности тележурналистика?
— С отличием, как и школу. Отличники бывают разных категорий. Есть, например, те, для кого важна оценка, важен этап, и, преодолев его, они как-то теряются первое время. Ведь часто бывает, что отличники, закончив школу с медалью, остановились, застопорились, тогда как «хулиганы», которые учились на двойки-тройки, открывают свой бизнес, ставят театральные спектакли — развиваются. Строят свою жизнь.
Я отношу себя к другой категории отличников, которым действительно удается, не побоюсь сказать, многое. Они воспринимают неудачи не как что-то фатальное, а как урок или полезный опыт. Не более того.
Соответственно психологически и тактически то, что бывает в таких случаях, происходило и со мной в жизни. Я довольно легко училась и никогда специально не тянулась к высоким оценкам ни в школе, ни в институте.
Более того, я работаю с семнадцати лет. И учась в институте, причем на дневном отделении, я работала. Педагоги разделились на два лагеря: очень маленький лагерь, который охотно помогал мне, понимая, что из меня выйдет сильный профессионал, и большой — из тех, кто был против того, что я делаю. Но я всегда была подготовлена к экзаменам, и у них не было возможности «завалить» меня. Вплоть до последнего дня, когда украли мой дипломный проект. Унесли восемь планшетов, начерченных метр на метр, уже после того, как их просмотрела комиссия. А должен был и ректор смотреть. Вот в этот промежуток длиной в один день проект украли, и я отдавала ректору лишь его фотографии. Но все-таки получила свой красный диплом. Я окончила и факультет тележурналистики. Все это — как мы говорим, «школы», созидание своего маленького мира на будущее.
Так получилось, что я никогда не работала в бюро, которое возглавлял кто-то другой. В 19 я была уже начальником строительного отдела в крупной фирме, позднее у меня появилась собственная компания. Поэтому «отличник по жизни» — Вы верно подметили, это, конечно, про меня.
В какой-то степени я абсолютист, а в чем-то идеалист. Возможно, и слишком оптимист. Даже определенно оптимист! И все вместе это дает импульс к движению вперед. Не в моих правилах стремиться к какой-то сиюминутной конкретной цели: вот достигну — и получу и то, и это... Нет! Я бралась за все, что интересно, мне важно было создать что-то красивое, полезное, функциональное.
И, как «фон», росли мои гонорары, популярность, известность. Я даже не заметила перехода на другой уровень.
Меня всегда увлекали новые идеи. Когда мне было восемнадцать, я думала, — будет какая-то невероятно сложная, необычная задача, сделаю проект бесплатно, для себя. Тогда я хотела быть модельером, хотя понимала, что вряд ли займусь этим, потому что уже «по уши» в архитектуре. Но, может быть, я еще осуществлю свою мечту. По крайней мере сейчас я рисую ювелирную коллекцию, которую все увидят в ближайшее время .
Моя компания — единственная в Москве и одна из немногих в мире, где работают архитекторы, ни один из которых не является автором проекта. Не потому, что я ставлю сверху свою фамилию, как это обычно бывает, а потому, что каждый проект рисую только я, и только с моими эскизами и планировками проекты передаются другим архитекторам на доработку. Или архитектор делает проект под руководством главного архитектора. Во всем мире так. Есть влияние, имя. Архитекторы приходят работать в бюро архитектора N, но это вовсе не означает, что они хотят творчески сотрудничать с ним. Они просто получат определенный штамп внизу листа — и все. Но те, кто приходит ко мне, хотят получить проект от архитектора Наны. И поэтому они со мной! Для меня это очень ценно.
— На мой взгляд, атмосферу дома и дизайн интерьера нельзя приобрести за деньги. Не только архитектор должен быть готов к тому или иному заказу, но и заказчику следует подготовиться к работе с ним. С другой стороны, и архитектор не всегда возьмет заказ. А как Вы работаете с заказчиком?
— Мой заказчик абсолютно свободен в выборе стиля. Я прошу доверять мне и обычно беру у заказчика одну-две фотографии того, что ему нравится. Я уже давно отошла от словесных описаний, потому что зачастую говорят: «хочу вот это», а подразумевают совсем другое. Мне нужны несколько изображений и обязательно личная встреча. Я никогда не работаю через посредников даже с очень известными, знаменитыми клиентами. Сколько бы меня ни убеждали и какие бы гонорары не предлагали. Я объясняю, что, если это личное пространство, я должна увидеть человека, посмотреть ему в глаза и задать те вопросы, которые хочу. Это не означает, что я получу прямой ответ на прямой вопрос. Или, например, посмотрев на какую-то картинку, а мне могут, скажем, показать кухню, я пойму, какой должна быть гостиная. Я должна увидеть, ощутить человека, понять его мир...
— С кем Вам, Нана, интереснее работать, каким должен быть Ваш заказчик?
— Мне хорошо с людьми, которые мне доверяют. А это, как правило, те, с кем вместе мы хоть раз уже работали. И обычно у нас многолетнее сотрудничество. То есть в разные годы все, что понадобится, любой проект — для мамы, друга, или офиса, например, — создается нами совместно. У моих заказчиков не возникает мысли обратиться к кому-то другому, потому что я могу создать для них любой образ. И ошибки в нем очень редки. И незначительны. Уже на вторую встречу я всегда прихожу с эскизами, которые лишь чуть-чуть правятся заказчиком.
— Это интуиция? Что здесь является главным, определяющим?
— Я думаю, это образование, знания, множество визуальных образов, которые я вижу, когда путешествую, бываю на выставках. Западный архитектор работает в определенном стиле, и соответственно восприятие у него несколько ограниченное. Сегодня не только меня как архитектора выбирают, но и я выбираю заказчика. И «очередь» ко мне достаточно длинная — на два года вперед. Правда, клиенты, которые со мной уже работали, имеют привилегию не ждать.
Я не пытаюсь, что-то доказывать. У меня работы в разных стилях, и, показывая портфолио, я обычно говорю: «Образец своего дома вы здесь не найдете. Это моя привилегия. Вы не увидите здесь такой картинки, потому что ваш дом состоит не только из моих образов, но из ваших тоже». Мне кажется, именно поэтому процесс создания проекта интересен и мне, и заказчику.
— Как выбрать архитектора?
— Обычно все ориентируются на визуальные образы, которые архитектор предлагает, но зачастую им не хватает общения с ним. Очень трудно работать с замкнутым человеком, такой своего рода индустриальной машиной воспроизведения домов. Можно заказать диван в мебельном салоне, но, если менеджер вам нагрубит, вы скорей всего пойдете в другой салон, несмотря на то, что диван вам очень нравится.
А обратиться к архитектору, с которым вы расходитесь во мнениях, даже если вам очень нравятся его проекты, чтобы заказать ему интерьер и сотрудничать с ним в процессе его создания, —вообще бесперспективно и практически обречено на неудачу. Поэтому нужно искать «партнера по разуму». Либо архитектор должен быть в какой-то мере психологом.
— В одном из интервью вы упомянули о проекте в Китае, в котором участвуете. Расскажите о нем, пожалуйста.
— Ну китайцы — вообще «другая планета». Другая цивилизация. Действительно был такой заказ от правительства Китая. Дело в том, что недалеко от Пекина возводится двухмиллионный город-спутник и мне предложили выполнить там задачи главного архитектора. Меня сделали почетным архитектором Пекинского института архитектуры, чтобы я имела право выдавать эскизы другим архитекторам для дальнейшей работы. Сейчас я рисую центр города, потом будут жилые районы. Это все на стадии согласования. Контракт в силе, но не будем забегать вперед. Может быть, через пять лет там уже будет новый город! Надеюсь, так и случится. В Китае мне очень приятно работать. И вообще, согласитесь, редко кому выпадала такая честь — создать целый город! Это же просто замечательно! И так интересно!
— Как Вы считаете, изменилась ли психология российского заказчика за последние 10 лет? Прошел ли переходный период? Отличается ли сегодня заказчик в России от заказчика в других странах?
— Нашему заказчику нужно все сразу и сейчас же. По максимуму и самое лучшее, самое новое. Западный заказчик такого же уровня не готов уступать в качестве, но привык создавать дом медленней, «спокойнее» и отнюдь не «под ключ», как в России, где мы за год делаем объект от фундамента до тапочек... И при этом не страдает качество. А на Западе такое даже трудно себе представить: там предполагается, что дом должен прожить какую-то историю и в нем найдется место для предметов, которые еще будут приобретаться. Какой-то антикварный комод захочется купить или книги, и не сразу все, а постепенно, чтобы полки оставались немножко свободными. Считается, что владельцы будут обживать свой дом. Вот в этом и разница менталитетов! Меня же сложно причислить к «ним» или к «нам», потому что и тот и другой менталитет мне понятен.
— Я знаю, у Вас недавно была премьера нового фильма «Какраки». И это другая сторона Вашего творчества. Расскажите немножко о ней тоже.
— Я начала с того, что снимала фильмы про архитектуру, но мне не удалось высказать в них все, что хотелось. Поэтому появились фильмы «Тайны любви», «Тайны смерти», а позже — и художественный фильм «Какраки». За «Какраки» я взялась как продюсер. На мой взгляд, это очень человечная история о психологии, сущности человека, и этот фильм сильно отличается от всех, что выходят сейчас на экраны. Очень тонкий, психологический фильм, в нем снималось много хороших актеров. Вообще это несколько «рязановская» история, которая, не могу сказать, добрая, потому что грустно заканчивается, но серьезная, осмысленная. Фильм этот в известном смысле стал и моим самовыражением, а потому занял свое место среди тех, которые я снимала. Надеюсь, мы будем участвовать с ним в программе Венецианского кинофестиваля и гордо шагать по красной ковровой дорожке...
— У Вас уже столько реализованных архитектурных проектов, Вы строите город, скоро представите свой фильм на Венецианском фестивале и написали книгу «Тайны мировой архитектуры», которую можно купить в московских магазинах. Чего бы еще хотелось? О чем мечтается?
— Мечта, наверное, такая: чтобы всегда, как и сейчас, делать исключительно то, что мне интересно. Всегда и вопреки всему! До сих пор мне это удавалось. Может быть, сбудется наконец моя мечта стать модельером. И что-то еще...— творческих замыслов много. В частности, это и выставка «Картины в интерьере», которую я собираюсь открыть в Москве вместе с Пушкинским музеем. Я человек творческий и не хочу ограничивать себя какими-то рамками.
— Вы сняли фильмы «Тайны любви», «Тайны смерти». А что для Вас счастье?
— Я думаю, любить и обладать теми возможностями, которые дают любовь и талант. Воплощать свои замыслы — и воплощаться в них... Делать наш мир лучше, красивее. Все это и есть для меня счастье. А самое-самое главное — сохранить способность любить. Потому что творчество — это прежде всего способность любить. И свобода, конечно!
